Главная цель внешней политики любого суверенного государства – это деятельность в собственных интересах, в первую очередь, в интересах внутреннего, главным образом, экономического развития. Очевидно, что каждое государство на международной арене действует исходя из своих внутренних возможностей и международной обстановки. Немаловажным фактором внешней политики является географическое положение государства - именно оно определяет основной круг контрагентов государства на внешнеполитической арене и основные геостратегические цели и задачи. Каждое крупное государство старается распространить свое влияние на соседние регионы с тем чтобы обеспечить свои интересы. Для этого выстраивается система экономических, политических, культурных и иных связей. Для крупных держав такие регионы влияния являются жизненно необходимыми, поскольку используются в качестве ресурсной базы и буфера безопасности. При этом каждое государство реализует свои подходы и инструменты в своей внешнеполитической деятельности, которые зависят от военно-стратегического и экономического потенциала, идеологии и историко-культурных особенностей страны. В этом плане Китай, разумеется, не является исключением – государственные власти реализуют продуманную и достаточно взвешенную внешнюю политику, которая укладывается в определенную стратегию глобального поведения.
Одним из важнейших регионов для Китая на евразийском пространстве является регион Центральной Азии. Многие исследователи считают, что Центральная Азия является ключевым регионом в плане распространения китайской гегемонии. В частности, российский исследователь Л.Е. Васильев полагает, что «в Пекине исходят из того, что Центральная Азия играет стратегически важную роль как в обеспечении национальной безопасности современного Китая, так и в его становлении в качестве великой мировой державы» [1].
При этом необходимо отметить, что с точки зрения геостратегических планов Китая еще в недавнем прошлом регион считался «нетрадиционным». Несмотря на то, что регион граничит с Китаем, а народы, живущие в Синьцзяне этнически и культурно близки центральноазиатским народам, тем не менее, Китай до развала СССР никогда особо не претендовал на влияние в регионе. С середины XIX в. до конца XX в. регион входил в орбиту влияния Российского государства, будучи сначала частью Российской империи, а затем СССР. В 90-х гг. XX в. Россия практически покинула регион, как констатирует Л.Е. Васильев: «Политика в отношении Центральной Азии, практически, была пущена на самотек» [2]. Находясь в составе СССР власть в республиках формировалась по лекалам советской системы, которая была унифицированной и не учитывала местных особенностей. По этой причине на первых порах после развала СССР молодые государства Центральной Азии вынуждены были искать приемлемые формы государственного и политического устройства, причем, далеко не всегда этот процесс протекал мирно. Местные политические элиты бросались из крайности в крайность, пытаясь защитить свой национальный суверенитет от возможного вмешательства России. Власти республик искали адекватный противовес геополитическим претензиям России, которые, надо сказать, в тот момент носили исключительно декларативный характер. В этой ситуации сотрудничество с Китаем было одной из стратегий защиты от России.
Распад СССР сам по себе стал причиной мощных тектонических смещений в мировой геополитике. Применительно к Центральной Азии распад СССР стал основанием появления пяти независимых государств, действующих на внешнеполитической арене самостоятельно. Поэтому Китаю пришлось с самого начала выстраивать отношения с республиками, которые находились на начальной стадии своей суверенной государственности. При этом надо отметить, что действия «Поднебесной» в регионе всегда имели свою логику и носили системный характер. Можно утверждать, что внешнеполитическая деятельность Китая в регионе весьма быстро и успешно эволюционировала.
Необходимо отметить, что китайские специалисты серьезным образом подошли к изучению региона, в этот период в Китае появляется большое количество работ, посвященных Центральной Азии. С самого начала сотрудничества со странами региона Китай отказался от идеологической направленности во внешней политике. Правительство Китая и руководство Коммунистической партии Китая никогда не поддерживали прокоммунистические политические движения и партии в странах Центральной Азии, хотя после распада СССР там еще оставалось значительное влияние левых сил. Если говорить вообще о внешней политики Китая, то, начиная с реформ Дэн Сяопина, страна намеренно отказалась от идеологизации своей внешней политики, причем, тот сам произнес фразу, ставшую почти крылатой, которая очень точно определяет характер китайской внешней политики: «Не важно, чёрная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей — это хорошая кошка». Таким образом, Китай в своей внешней политики исходит исключительно из рационалистических приоритетов. Китайский исследователь Янь Сюэтун называет эту доктрину во внешней политике «моральным реализмом», в основе которого лежат исключительно социально-экономические факторы [3]. Китай не пытается навязать свою идеологическую и цивилизационную модель. Китайцы считают, что строят социализм с китайской спецификой, которая больше никому не подойдет, по этой причине они не собираются навязывать свои принципы другим странам. Во всяком случае, на нынешнем этапе они заявляют, что НЕ собираются строить военные базы по всему миру и вмешиваться во внутренние конфликты в других странах.
Еще одна теория, которая объясняет внешнеполитическую стратегию Китая в регионе является концепция «двойного лидерства». Данную концепцию сформулировал китайский исследователь Гу Вэй. По его мнению, внешнеполитическая стратегия Китая в Центральной Азии держится на согласованной позиции по глобальным и региональным проблемам с Россией и системе региональных механизмов для обеспечения интересов этих двух стран. Гу Вэй рассматривает отношения Китая и России в регионе как отношения «восходящей державы» - Китая и «доминирующей державы» - России. В данной дихотомии Китай в основном занимается решением экономических проблем, а Россия решает проблемы политической стабильности и безопасности в регионе [4]. Данное взаимодействие, на наш взгляд, соответствует коренным интересам двух стран. Главная стратегическая цель Китая и России в регионе – снизить влияния других акторов, среди которых США, ЕС, Иран и Турция. Кроме этого, и Китай, и Россия преследуют в Центральной Азии и свои цели. Если говорить о Китае, то при данной системе отношений снижается уровень опасений, который на данной момент достаточно высокий среди населения региона, не желающего роста безграничного влияния Китая. Западный исследователь Ларуэль Марлен отмечает, что население стран Центральной Азии «сильно обеспокоено потерей самостоятельности и суверенитета, а поэтому в этом вопросе Китай рассматривается как потенциальная опасность в будущем» [5]. Россия, которая исторически и культурно более близка региону, воспринимается населением стран Центральной Азии более позитивно. Для России данный регион является, по сути, частью общего рынка, который формировался длительное время, поэтому она не собирается уступать его кому бы то ни было.
Концепция, сформулированная Гу Вэем, во многом корреспондируется с принципом, предложенным Дэн Сяопином в стратегии «28 иероглифов» в начале 1990-х гг. Он гласит: «Держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя». Этот принцип стал главным ориентиром для китайской дипломатии на долгие годы. Дэн Сяопин настаивал на том, что страна на внешней арене должна действовать осторожно, мало чем проявляя себя, но при этом делая что-то действительно важное и реальное с точки зрения расширения китайского влияния. Очевидно, что в Центральной Азии КНР пытается частично действовать под прикрытием России, используя ее влияние и возможности в регионе, проверенные многолетним сотрудничеством, в том числе в рамках единой государственности.
Можно полагать, что геополитический симбиоз коммунистического Китая и новой России в регионе, при отсутствии серьезных и непримиримых противоречий между ними, является полезным для государств Центральной Азии, поскольку позволяет им диверсифицировать свою как внешнюю, так и внутреннюю политику. В России есть пословица, которая отмечает, что «ласковое теля двух маток сосет» - на наш взгляд, она как нельзя лучше иллюстрирует идеальную ситуацию для стран Центральной Азии, при которой Китай и Россия смогут договориться о принципах обоюдного присутствия в регионе и согласованных действиях на его пространстве.
Автор: ИСАП
Источники:
[1] Васильев Л.Е. Некоторые аспекты политики Китая в Центральной Азии// Международные отношения КНР. Том 20, № 20, 2015, с. 110
[2] Там же. с. 111
[3] Yan, Xuetong. From Keeping a Low Profi le to Striving for Achievement // Chinese Journal of International Politics, 2014, No.7 (2), pp. 153-184. // https://www.researchgate.net/publication/270709985...
[4] 顾炜. 双重领导型地区秩序的构建逻辑 // 世界经济与政治. 2017 年第 1 期. 第 130–154 页. (перевод: Гу Вэй. Логика построения регионального порядка двойного лидерства // Мировая экономика и политика. 2017. № 1. С.130–154.)
[5] Marlene Laruelle. Looking West: China and Central Asia. Testimony before the US-China Economic and Security Review Commission, 18 March 2015: http://chinaincentralasia.com/2015/04/16/ looking-west-china-and-central-asia
Фото: www
При использовании материалов, размещенных на сайте, ссылка на источник обязательна
Постоянный адрес статьи: https://isap.center/analytics/103