Тридцатилетие независимости бывших советских республик актуализировало огромное количество аналитических материалов, телевизионных программ, академических статей, посвященных анализу трансформационных особенностей постсоветских государств, специфики их транзитного пути от социализма к либерализму и демократии. Центральным вопросом этих материалов выступает то, насколько советское прошлое осталось в прошлом, будучи замещенным возрождаемыми национальными традициями и обычаями, трактуемыми в контексте национального строительства. Однако последнее вызывает два вопроса: а) какие измерения включает в себя национальное строительство и б) какие инструменты государство имеет в своем распоряжении для осуществления успешного национального строительства.
В Кыргызстане, после неудачных экспериментов с парламентской и президентской республикой, национальные традиции выступают фактически единственным возможным дискурсом легитимации новой власти. Проблема состоит в том, что национальный дискурс должен подкрепляться соответствующими действиями и базироваться на четких преставлениях о характере социального поля республики. В противном случае результат будет аналогичным предыдущим попыткам государственного строительства.
В настоящей статье обосновывается тезис о том, что залогом конструктивного национального общежития и сохранения национального наследия всех групп населения являются знание и учет различий между группами населения, которые стимулируются к совместным действиям, формирующим их общую память и общие интересы, а не перформативная национальная политика.
Теоретической основой статьи выступает концепция общества различий, согласно которой политика национального строительства предполагает выстраивание воображаемых и реальных границ, необходимых для формирования у населения чувства групповой принадлежности, идентичности. С одной стороны, это важно с точки зрения эмоционально-психологического комфорта граждан, особого понимания ими мира, интерпретации ими получаемой информации, их морально-нравственных принципов. В этом аспекте ключевое значение имеет факт доверия между членами той или иной группы, их веры в то, что их суждения правильны. С другой стороны, это априори актуализирует проблему противоречий между представителями различных сообществ, имеющих зачастую полярные интерпретации получаемых знаний о мире [1, c. 44–45]. В свою очередь, преодоление данных противоречий, согласно концепции общества различий, лежит в плоскости поиска общих интересов, взаимодействия в их достижении без попыток разрушить, поставить под сомнение корпус знаний и представлений о мире представителей различных конфессиональных, этнических, социальных и т. д. групп, что создает альтернативу внутригруппового доверия – взаимная уверенность представителей различных групп в предсказуемости поведения и уважения ценностей друг друга [1, c. 46–47].
Принимая во внимание тот факт, что Кыргызстан осуществляет транзит от советского прошлого к современности, выстраиваемой в своей системе национальных ценностей, обоснование ключевого тезиса статьи через призму концепции общества различий осуществляется на базе использования сравнительного метода, объектами которого выступают: а) общественные пространства и объекты социальной, культурной и промышленной инфраструктуры населенных пунктов Кыргызстана; б) меры по реализации национальной политики в период СССР и в эпоху независимости республики.
Активная vs перформативная национальная политика государства
Активный тип национальной политики в период СССР прослеживался в том, что советская пропаганда неизбежного движения к «светлому будущему коммунизма» сопровождалась реальными действиями. Например, в селе Каджи-Сай Иссык-Кульской области на одном из холмов была установлена железная стела с контурами Ленина и лозунгом о победе коммунизма, а в нескольких километрах функционировала сначала фабрика по обогащению урана, а затем, после запрета на добычу радиоактивного минерала и закрытия фабрики в 1960-х гг., созданный для последующего трудоустройства населения электротехнический завод.
В СССР процесс национального строительства был выстроен на принципе взаимодействия представителей различных национальностей, имеющих свою государственность, в трудовом процессе. Иными словами, труд выполнял не только экономическую функцию, но и социальную, создавая а) условия для определения общих интересов представителями различных национальностей; б) общую память; в) общее прошлое. Отсюда, как отмечает американский антрополог Дж. МакБриен, несмотря на то, что риторика «коммунистического модерна» никогда в точности не отражала действительность, советские граждане были активными участниками создания и поддержания этой риторики и ощущали себя «частью всеобъемлющих целей» советского государства [2, c. 137] в результате действия каузальных связей по линии «образование – рабочее место – социальный статус» [3, c. 508].
В настоящее время это чувство сопричастности к строительству лучшего будущего, как это было в СССР, разрушено в связи с отсутствием связи между образованием и рынком труда. В качестве символического отражения этого, если обратиться к вышеупомянутому селу Каджи-Сай, ныне находящемуся в упадке, основной доход жителей которого формируется за счет поступлений от предоставляемых туристических услуг в летний период, которые зачастую лишены качественной инфраструктурной базы, выступает недостроенный этнокомплекс «Аалам Ордо». Он должен был стать ключевым аттрактивным объектом для туристов и способствовать развитию туристической отрасли на южном берегу Иссык-Куля. По сути, этот заброшенный архитектурный объект отражает кризисную ситуацию в близлежащем населенном пункте и бездействие государства в выполнении своих социальных обязательств. В результате, неудовлетворенность данной негативной полярностью у части населения находит отражение в ностальгии по советским временам. Например, ряд памятников Ленину были установлены в период независимости. В числе последних можно отметить кейс села Кызыл-Суу Иссык-Кульской области, где по инициативе учителей, задействовавших собственные средства, перед школой им. Ленина был установлен отреставрированный бюст лидера Октябрьской революции.
Вместе с тем ряд общественных пространств, которые должны выполнять функцию символов, свидетельствующих о развитии государства, вызывающих чувство гордости у населения и вселяющих надежду в светлое будущее [4, c. 200], вместо этого демонстрируют контраст между пестованием национальных традиций и героев и реальностью. Например, разрушающееся здание Дворца спорта в Бишкеке, перед которым возвышается памятник народному герою Кожомкулу. Или огромное количество торговых центров в столице, которые, согласно проведенному исследованию, для граждан, не имеющих финансовой возможности покупать там товары, выступают в качестве пространств для социализации и позиционирования себя «современными горожанами», а не как объекты гордости за страну [4, c. 207].
На этом фоне получили развитие два феномена общественно-культурной жизни в Кыргызстане, примечательные в аспекте понимания того, что государство действительно делает для сохранения и культивирования национальных традиций. Первый – коммерциализация национальных традиций. Так, прямо напротив «Аалам Ордо» – на противоположном, северном берегу Иссык-Куля в оживленном туристическом городе Чолпон-Ате расположен культурный центр «Рух Ордо», который был построен раньше «Аалам Ордо» на 5 лет, в 2002 г., а в 2008 г. выкуплен частной компанией и в настоящее время пользуется большой популярностью как у туристов, так и государства, используясь в качестве площадки для встреч официальных представителей иностранных государств.
Второй – привлечение иностранного капитала для обеспечения сохранности объектов культурно-исторического наследия. В частности, реализация национальной программы о сохранении национальных традиций предусматривает привлечение большого объема иностранных финансовых вливаний: из 42 пунктов имплементация 31 пункта требует привлечения средств доноров в сумме 287,5 млн сомов [5]. В настоящее время реконструкция археологическо-архитектурного комплекса «Башня Бурана» X–XI вв., а также музея петроглифов на побережье Иссык-Куля зависит от привлеченных донорских средств. Соответственно, поддержание объектов культурного наследия национальных меньшинств в республике также осуществляется иностранными меценатами. Например, реконструкция узбекского драматического театра в г. Ош производится за счет средств, выделенных одним из фондов Узбекистана.
Однако в этом контексте актуализируется проблема бескорыстности доноров. Строительство мечетей внешними акторами сопровождается а) определением ими архитектурного вида зданий; б) назначением имамами в них выпускников религиозных учебных заведений соответствующих государств и оказанием им финансовой поддержки [6]. В свою очередь, лидеры НПО, оказывающие поддержку ЛГБТ-группам в Кыргызстане, существуя на деньги доноров, используют их терминологический аппарат, отрицают патриархальные традиции населения республики, интерпретируя эти традиции в качестве неправильных, устаревших, дискриминационных. В целом, их действия и характер озвучиваемых идей, используя терминологию психологии девиантного поведения, формируется в рамках, с одной стороны, стремления к декларируемой эмансипации и, с другой стороны, имитации предлагаемого донорами паттерна поведения. Представители этих групп видят себя в ипостаси революционеров, по сути, «искаженных, перманентных революционеров», которые не желают принимать существующий социальный порядок, но при этом не предлагают своего видения альтернативного порядка.
Изучение социального поля республики как основа для разработки национальной политики
Между тем национальное строительство включает в себя не только политико-институциональное измерение, предполагающее национальную политику по созданию дискурсов о национальных традициях, символах, особенностях социокультурного поведения, согласующуюся с целями политического режима, но и социальную динамику, которая формируется под влиянием различных внешних и внутренних факторов [7, c. 6] – процессов глобализации, особенно в информационной сфере, а также социально-экономических и политических кризисов, изменяющих направление жизненных траекторий и обусловливающих выработку населением новых адаптационных стратегий. Соответственно, национальная политика, выстроенная исключительно на апелляции к исконным традициям, не претерпевшим интерпретационных трансформаций, без учета особенностей социального и этнокультурного разнообразия страны, может вместо формирования у населения чувства идентичности вызвать отторжение.
Политика открытости в трансформации политической системы страны по западным образцам демократии и в либерализации экономики стали отличительными чертами Кыргызстана как нового актора в системе международных отношений после распада СССР. На этом фоне государство фактически устранилось от социальной жизни. Население, с одной стороны, было вынуждено самостоятельно искать механизмы адаптации к радикальным изменениям, с другой стороны, было подвержено массированному иностранному влиянию, актуализировавшему два разновекторных процесса, которые условно можно назвать «ретрадиционализацией» и «секуляризацией», усложнивших социальное поле республики. В Кыргызстане оформились социальные группы в спектре от национальных вигилантов до радикальных феминисток и ЛГБТ-сообщества. В результате, общество балансирует между традиционными нормами, религиозными предписаниями и секуляризмом. Соответственно, абсолютизация какого-либо компонента без учета оказывающих на них влияние внешних и внутренних факторов чревата негативными последствиями. В качестве примера можно привести два кейса, связанных с общественным пространством.
Первый – кампания, которую можно условно назвать «национальная секуляризация». В 2016 г. на улицах Бишкека появились билборды, изображающие две контрастирующие картинки: на одной – девушки в национальных головных уборах, элечеках, рядом – в никабах и хиджабах и стрелка от первой картинки ко второй с надписью: «Куда ты идешь, мой бедный народ». Последующие выступления экс-президента А. Атамбаева были показательными с двух позиций: а) инициатива этих билбордов поддерживается экс-президентом; б) воспроизводится логическая цепочка советского периода: ношение хиджаба → излишняя религиозность → экстремизм, секьюритизирующая внешний облик верующих [2, c. 134]. Однако вместо ожидаемой общественной поддержки власть столкнулась с расколом общества по двум направлениям. Один из них был открытым – появился билборд с аналогичной концепцией и таким же вопросом, но противопоставляющий национальную одежду и западные тренды повседневной одежды женщин, другой ответ был скрытым – согласно кейс-стади Н. Такера, в с. Араван этнические меньшинства интерпретировали билборды как индикатор того, что в Кыргызстане мусульманами могут быть только представители определенной этнической группы [8], что актуализирует проблематику хрупкого конструктивного межэтнического взаимодействия и недоверия населения государству и дистанцирования от него.
Второй кейс, демонстрирующий негативные результаты непродуманных попыток государства защищать традиционные ценности, это кейс феминнале «Кормилицы. Экономическая свобода. Женщины» в 2019 г. – одиозной феминистической выставки в Национальном музее изобразительных искусств в Бишкеке, которая формой визуализации проблем домашнего насилия, тяжелого труда женщин-мигрантов и т. д. актуализировала не только националистически настроенных вигилантов, но и в целом вопрос национального габитуса. Кейс примечателен тем, что после того, как организаторам запретили проводить подобные мероприятия в государственных музеях, а действовавший министр культуры принял участие в акции «Известный маршрут. Нация выше прав», призванной стать национальным ответом на негативное влияние негативных глобальных трендов [9, c. 705], популярность подобных выставок, которые были переориентированы на частные площадки, только возросла и активно спонсируется донорами. Примечательно, что активисты, поднимая вопросы домашнего насилия, находят поддержку в регионах страны, где, по их словам, меньше государственного контроля, чем в столице. Иными словами, с одной стороны, произошло столкновение двух полярных групп общества (феминистки vs вигиланты), с другой – были выкристаллизованы социальные проблемы, которые не решаются государством, что обусловливает общественное внимание к тем, кто фокусируется на этих проблемах.
Представляется, что избежать социального напряжения в обоих случаях можно было через моделирование государством «регулятивного воздействия» предпринимаемых мер на население. В первом случае необходимо было иметь четкое представление о характере религиозного поля в республике, о происходящих трансформациях в восприятии религиозности и ее объективации. Во втором случае прежде, чем разрешать проведение выставки в государственном музее, важно было заранее получить информацию о характере тех работ, которые организаторы собираются выставлять, перформансов, которые собираются демонстрировать публике, социальных проблемах, которые они при этом поднимают. Следует отметить то, что в аналогичных государственных музеях Европы, такого рода перформансы были бы просто не допустимы.
Таким образом, достижение цели национального строительства по формированию у граждан чувства принадлежности к определенному сообществу, передающему традиции и ценности из поколения в поколение, связано с соблюдением двух главных предварительных условий: а) подкрепление транслируемого дискурса реальными действиями; б) изучение специфики социального поля республики, его религиозного, этнического и «девиантного» измерений.
Соблюдение первого условия необходимо для создания у населения чувства доверия государству, веры в его способность не только представлять светлое будущее в красивых национальных символах, но и делать шаги в направлении его реализации, результаты которых ощущаются гражданами, вовлеченными в этот процесс с учетом этнокультурного разнообразия в стране. Соблюдение второго условия важно, с одной стороны, для предотвращения формирования сообществ доверия, дистанцирующихся от государства, члены которых испытывают обиду за несправедливость в отношении них, а с другой стороны, для минимизации возможностей финансирования «девиантных» групп иностранными донорами, продвигающими глобальные тренды в местном контексте, подрывая авторитет национальных ценностей и вековых традиций.
Автор: ИСАП
Литература:
[1] Seligman A. B., Wasserfall R. R., Montgomery D. W. Living with Difference. How to Build Community in a Divided World. Oakland: Univ. of California Press, 2015.
[2] McBrien J. Mukadas’s Struggle: Veils and Modernity in Kyrgyzstan // The Journal of the Royal Anthropological Institute. 2009. Vol. 15, Islam, Politics.
[3] Roche S. Family as a Risk Management Institution in Changing Work Contexts // Central Asia: Contexts for Understanding (Central Eurasia in Context) / Ed. D. W. Montgomery. Pittsburgh: Univ. of Pittsburgh Press, 2022.
[4] Koch N. Urban Life // Central Asia: Contexts for Understanding (Central Eurasia in Context) / Ed. D. W. Montgomery. Pittsburgh: Univ. of Pittsburgh Press, 2022.
[5] Проект национальной программы о сохранении национальных традиций вынесен на общественное обсуждение (19.07.2022) // URL: http://www.president.kg/ru/sobytiya/22959_proekt_nacionalnoy_programmi_o_sohranenii_nacionalnih_tradiciy_vinesen_na_obshestvennoe_obsughdenie
[6] Myrzabaev M., Nasritdinov E. Saudi Influence in Kyrgyzstan: Beyond Mosques, Schools and Foundations (2019) // https://www.academia.edu/43788663/Saudi_influence_in_Kyrgyzstan_Beyond_Mosques_Schools_and_Foundations
[7] Kamrava M. Nation-Building in Central Asia: Institutions, Politics, and Culture // The Muslim World. 2020. № 110 (1).
[8] Tucker N. What Happens When Your Town Becomes an ISIS Recruiting Ground? Lessons from Central Asia about Vulnerability, Resistance, and the Danger of Ignoring Perceived Injustice // CAP Paper. 2018. № 209 // URL: https://centralasiaprogram.org/archives/12497
[9] Mamedov G. Translating Art into Politics through Central Asian Feminist and Queer Fantasy // Central Asia: Contexts for Understanding (Central Eurasia in Context) / Ed. D. W. Montgomery. Pittsburgh: Univ. of Pittsburgh Press, 2022.
Иллюстрация: www / akipress
При использовании материалов, размещенных на сайте, ссылка на источник обязательна
Постоянный адрес статьи: https://isap.center/analytics/102