В Кыргызстане при каждой очередной неконституционной смене власти актуализируются два вопроса: а) об изменении конституции, несовершенства которой объявляются в качестве причин, блокирующих развитие Кыргызстана; б) о законности и справедливости заключенного инвестиционного соглашения с канадской компанией Centerra Gold Inc. С одной стороны, это является результатом процесса передела зон влияния между политическими группами: а) переписывание конституции как механизм легитимации собственного положения пришедшей к власти группы как среди населения (классическая доктрина легитимности по М. Веберу), так и среди других политических групп (предложенная американским политологом А. Стинчкомбом концепция легитимности, согласно которой в нестабильных сообществах руководству государства необходимо признание со стороны других центров силы, которые и обеспечивают ему общественное признание [1, с. 162]); б) установление контроля над стратегически важным объектом экономической деятельности обеспечивает возможность создавать «режим ограниченного доступа» – система взаимоотношений между политическими группами на базе неформальных политико-экономических договоренностей и платежей, нацеленная на предотвращение появления в политическом поле значимых оппонентов [2, с. 3].
Иными словами, лидерство пришедшей к власти группы базируется на двух элементах:
- смене конституции как символичной демонстрации способности устанавливать правила поведения в политическом поле;
- реальном контроле над доходами, поступающими от крупнейшего золотоносного месторождения в республике, а также над доступом к ним других политических игроков.
С другой стороны, выкристаллизовывается проблема перманентного нарушения законодательства каждой пришедшей к власти новой когорты политиков при заключении очередного соглашения с канадским инвестором, что создает эффект замкнутого круга.
В статье обосновывается тезис о том, что в споре между инвестором и государством в Кыргызстане отсутствует виноватая и пострадавшая стороны. Проблема состоит в том, что участники спора изначально используют имеющуюся политико-экономическую конъюнктуру, предполагающую возможность неформальных переговоров, в своих интересах. Отсюда все последующие попытки выявить виноватого приводят либо к очередному нелегально-легальному мирному договору, либо, как в нынешней ситуации, к фактической экспроприации собственности одной из сторон. В конечном счете, единственной пострадавшей стороной является население республики, которое недополучает от государства социальные гарантии (доступные и качественные образовательные и медицинские услуги и т. д) – в терминологии американского антрополога А. Цзин, это т. н. «трагедия общественного блага» [3, с. 5103].
В статье сделан акцент на очерчивание общего контура корреляционных связей между политическими процессами в республике и амбивалентностью заключаемых соглашений с канадским инвестором с 1992 г. без их детального разбора. В теоретическом аспекте статья выстроена на базе теории «осваиваемой территории» с привлечением понятийно-категориального аппарата Д. Робинсона и Д. Аджемоглу – «экстрактивные» и «инклюзивные» экономические институты.
Условием классификации той или иной территории в качестве «осваиваемой», согласно К. Лунду и М. Б. Расмуссену, является открывающиеся возможности добычи полезных ископаемых. Как следствие, на политическом рынке усиливается конкуренция за установление контроля над этой территорией. Иными словами, «осваиваемые территории» формируются в результате двух процессов: а) распространения имеющихся систем права пользования ресурсами – процесс «территориализации», «товаризации» природы в рамках конфигурации набора ценностей и институтов, функционирующих на базе этих ценностей; б) политических конфронтаций по поводу контроля над ресурсами [4, с. 1–2]. При этом данные процессы могут иметь как конструктивный, так и деструктивный характер.
В последнем случае «осваиваемые территории» регулируются «экстрактивными» институтами – правилами, направленными на получение максимальной прибыли определенной группой лиц за счет нерегламентированного использования ресурсов, нарушений прав частной собственности, неисполнения положений контрактов, а также несправедливого распределения общественных благ [5, c. 66]. По сути, при «экстрактивных» институтах государство как актор, который, обладая монополией на легитимное насилие, должен обеспечивать справедливое жизненное пространство для населения («инклюзивные институты»), заменяется личными интересами представителей той или иной политической группы, которая находится у власти.
По мнению А. Л. Цзин, исследовавшей «осваиваемые территории» в Индонезии, «территориализация» которых проходит по типу деструктивной, они представляют собой пространство, балансирующее между законностью/нелегальностью, государственной/частной/незаконной собственностью, взаимодействием/столкновениями среди местного населения [3, с. 5102]. При этом ценность ее исследования состоит в том, что она показывает, каким образом на этих территориях имплементируется неформальная политика. Так, природоохранное законодательство Индонезии запрещает крупным лесозаготовительным корпорациям и строительным фирмам заниматься вырубкой леса. Однако местные жители имеют право на реализацию древесины для удовлетворения своих бытовых нужд. Между тем, как правило, индонезийские дровосеки продают древесину именно этим компаниям и фирмам при попустительстве властей, которые таким образом, по сути, нарушают законодательные нормы по охране окружающей среды, которые сами и устанавливают, получая при этом материальную выгоду [3, с. 5102], – пример размывания границы между государственным, частным и нелегальным.
Отсюда следует, что, по факту, такое сотрудничество на «осваиваемой территории», которое невозможно описать в категориях эффективного менеджмента, прав собственности и правил доступа, осуществляется в соответствии с «местными правилами» политических режимов – правило обеспечения выживаемости режима, правило использования государственных ресурсов в личных целях политических акторов, правило брокерства между внешними акторами и местным населением [6, с. 16]. Иными словами, заключению формальных контрактов предшествуют неформальные инвестиционные вливания, выгодные как местной власти, закрепляющей свои позиции в политическом поле, так и инвесторам. Последние зарабатывают на существующих недочетах в имплементации нормативно-правовых актов –неформальные договоренности позволяют быстро извлечь прибыль. Как следствие: а) наибольшие нарушения природоохранного законодательства приходятся именно на «осваиваемые территории», где отсутствуют стимулы к честному ведению предпринимательской деятельности, а избежать нарушений зачастую удается на тех территориях, на которые оно не распространяется [3, с. 5105]; б) формируется «режим ограниченного доступа», предполагающий формат индивидуального накопления финансовых ресурсов, обусловливая «трагедию общественного блага».
В Кыргызстане одним из примеров «осваиваемой территории» выступает золоторудное месторождение «Кумтор». Канадская компания Centerra Gold Inc. является единственной, занимающейся разработкой недр в Кыргызстане на основе концессионного соглашения, которое de jure должно соответствовать положениям Закона КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республики» от 6 марта 1992 г. [7]. Однако de facto на момент подписания концессионного соглашения был допущен ряд нарушений, который стал определяющим в последующих спорах относительно законности действий сторон, его заключивших.
Концессионный договор по месторождению между правительством Кыргызстана и Kumtor Gold Company, созданной совместной кыргызско-канадской компанией, находится в режиме постоянного пересмотра фактически с момента его заключения в мае 1993 г. При этом фоновыми мероприятиями, сопровождающими этот процесс, выступают следующие моменты. Первое. Акции протестов по вопросу необходимости национализации рудника либо взыскания с инвестора за причиненный вред экологии априори имеют основания в силу того, что освоение месторождений так или иначе связано с разрушением экосистемы. Здесь актуализируются два вопроса: а) приоритетности выбора: экология vs экономическая выгода; б) кулуарного характера и нетранспарентности заключаемых соглашений с инвестором, что выступает триггером протестных акций. Второе. Резонансные коррупционные скандалы, которые, как правило, происходят в условиях политической турбулентности и которые можно рассматривать в качестве косвенных индикаторов наличия масштабной системы неформальных договоренностей в политической системе республики.
В этом аспекте представляется важным подчеркнуть: а) ряд следующих моментов-маркеров правового нигилизма политического истеблишмента Кыргызстана и индифферентности в этом отношении канадского инвестора на основе анализа соответствия процесса заключения между ними концессионного соглашения положениям действовавших на тот момент нормативно-правовых актов Кыргызской Республики; б) корреляцию между политическими процессами в республике и фактами пересмотра соглашения.
Во-первых, Закон КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике» от 6 марта 1992 г., на основе которого в 1993 г. было подписано концессионное соглашение сроком на 50 лет между правительством КР и Kumtor Gold Company, разрабатывался исключительно под данный инвестиционный проект, учитывая, что согласно ст. 11 принятого только в декабре 1992 г. Закона КР «О недрах» в качестве единственного механизма получения права пользования недрами республики указывается выдача лицензии [8].
В качестве косвенных доказательств объективности данного тезиса следует привести следующие факты: а) в республике больше не было заключено ни одного соглашения о концессии; б) отсутствуют прецеденты заключения соглашения о разделе продукции в соответствии с Законом КР «О соглашениях о разделе продукции при недропользовании» от 10 апреля 2002 г., который в соответствии со ст. 4 предусматривает обязательное получение инвестором лицензии на право пользования недрами [9], свидетельствуя о том, что de facto единственным механизмом получения права на эксплуатацию недр в Кыргызстане остается лицензирование.
Во-вторых, даже «персонифицированное» законодательство, наделяющее, по сути, разработку Кумтора статусом особого случая, было нарушено при легализации взаимоотношений между правительством КР и Cameco Corporation:
- концессионный договор с Kumtor Gold Company в обход положения ст. 10 Закона КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике» был заключен не на основе результатов конкурсного отбора компаний, а на базе подписанного 4 декабря 1992 г. Генерального соглашения с Cameco Corporation;
- в нарушение ст. 11 Закона КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике» в концессионном договоре отсутствовали положения об обязательности концессионера вносить плату за концессию и аренду [10].
В-третьих, согласно заключенному концессионному договору управление Kumtor Gold Company должно было осуществляться не общим собранием акционеров как высшим органом акционерного общества в соответствии со ст. 24 Закона КР «Об акционерных обществах» от 26 июня 1991 г. [11], а Исполнительным комитетом.
Следовательно, сам инвестор был инициатором заключения концессионного соглашения на незаконных основаниях, что противоречит тезису о том, что инвесторам необходим благоприятный климат в виде соблюдения буквы закона. В этом аспекте следует отметить следующие бенефиции, которые, предположительно, лежали в основе данного поведения концессионера: а) отсутствие конкурентов; б) установление равноправных отношений с государством (партнерство) в противовес режиму государственного контроля при заключении лицензионного соглашения или соглашения о разделе продукции (законодательной основы для которого еще не существовало); в) привилегии в сфере налогообложения (освобождение от налоговых обязательств на пятилетний период с начала запуска коммерческого производства золота). При этом данные факторы приобретали еще большую значимость, если принимать во внимание особенности политической конъюнктуры начала 1990-х гг. в республике, а именно: а) слабость государственных институтов после распада СССР; б) ориентацию политической элиты на либерализацию экономики. Фактически, в Кыргызстане были созданы условия, которые в начале XX в. способствовали заключению первых в мировой практике диспропорциональных концессионных соглашений, когда государство предоставляло обширные территории в пользование концессионеру за символическую плату и на длительный период, будучи лишенным при этом возможности участвовать в принятии управленческих решений [12, c. 59–60].
Используя терминологию Д. Робинсона и Д. Аджемоглу, концессионное соглашение между правительством КР и Kumtor Gold Company являет собой «экстрактивный институт» на «осваиваемой территории», который и заложил основу для последующих пересмотров его содержания. В свою очередь, с точки зрения экстраполяции мирового опыта эволюции института концессионных соглашений, Кыргызстан пошел по пути «восточных концессий», которые использовали механизмы экспроприации «осваиваемой территории» и перезаключения договора для усиления своих позиций (главным образом, это страны ОПЕК) [13, c. 152]. Отличительной особенностью этого процесса в Кыргызстане выступает факт того, что он коррелировал с политическими пертурбациями.
1991–1993 гг. Начало 1990-х гг. характеризуется в республике процессом оформления новых государственных институтов и выстраивания новой вертикали власти. Политическое поле Кыргызстана в отсутствии устойчивых партийных образований и организаций гражданского общества характеризовалось неустойчивыми элитными альянсами, создаваемыми в процессе неформальных переговоров, исходя из личных интересов входящих в них членов, что обусловливало невозможность проведения четких границ между сторонниками и противниками курса действующей власти. В этих условиях обозначилась необходимость создания «режима ограниченного доступа» для усиления позиций президента независимой республики. Отсюда и издание на следующий же день после президентских выборов, 12 октября 1991 г., Указа президента КР «О государственно-частной корпорации “Сиабеко–Кыргызстан” и Комитете по реконструкции и развитию экономики Республики Кыргызстан» от 13 октября 1991 г. Возглавляемая гражданином Канады, «Сиабеко–Кыргызстан» стала посредником в привлечении в республику канадского инвестора Cameco Corporation.
Еще одним индикатором процесса создания «режима ограниченного доступа» через «осваиваемую территорию» месторождения Кумтор является тот факт, что концессионный договор с Kumtor Gold Company был заключен спустя 5 дней после принятия новой конституции КР – 10 мая 1993 г.
2003–2004 гг. Перезаключение концессионного договора и заключение инвестиционного соглашения с Centerra Gold Inc. коррелировало с актуализировавшимся противостоянием по линии «президент – парламент» на фоне Аксыйских событий 2002 г. и последующих митингов оппозиции. В феврале 2003 г., после создания в январе этого же года делегации по пересмотру условий концессионного договора по инициативе канадского инвестора, в республике был проведен референдум о доверии президенту и трансформации законодательного органа из двухпалатного в однопалатный, что способствовало сохранению поста президента республики за Акаевым и гарантировало ему и его семье статус неприкосновенности, а также закладывало базис для формирования подконтрольного Жогорку Кенеша в 2005 г. Впоследствии результаты референдума позволили правительству КР: а) проигнорировать постановление Жогорку Кенеша, в соответствии с которым ему было поручено вносить изменения в соглашения с канадским инвестором только с согласия парламента; б) заключить инвестиционное соглашение, противоречащее ст. 6 Закона КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике», согласно которой право решающего голоса в управлении созданным акционерным обществом принадлежит правительству КР [7] (Кыргызская Республика обменяла свои 66,67% акций в Kumtor Gold Company на 33% акций в Centerra Gold Inc., 17,3% из которых в 2004 г. в соответствии с рекомендациями одной из юридических компаний иностранного банка было продано [10]).
2006–2009 гг. В этот период в республике отмечается высокая степень политической турбулентности, обусловленная распадом политического тандема Бакиев–Кулов, спорами о новой редакции конституции КР и сопровождающими их массовыми демонстрациями. На этом фоне «режим ограниченного доступа» начал выстраиваться К. Бакиевым, избранным президентом в июле 2005 г., по схеме: референдум по конституционным изменениям – подконтрольный парламент – новое инвестиционное соглашение с Centerra Gold Inc. До объявления официальных результатов референдума по новой конституции в октябре 2007 г., согласно которой президент КР лишался права распускать парламент, Бакиев распускает Жогорку Кенеш и объявляет досрочные парламентские выборы. В результате, был сформирован Жогорку Кенеш с доминирующей пропрезидентской партией «Ак жол». В свою очередь, сформированный пул сторонников президента в законодательном органе республики в апреле 2009 г. позволил пересмотреть инвестиционное соглашение с CenteraGoldInc., в соответствии с которым доля акций, принадлежащих КР, увеличилась до 32,75%, но в то же время расширилась и площадь, на которую распространялось действие концессионного договора [10]. Кроме того, вкупе с последним бонусом, своеобразной «компенсацией» канадскому инвестору за увеличение пакета акций Кыргызстана стало новое условие концессионного договора, а именно: внесено положение о нераспространении изменений в Законе КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике» на концессионный договор с KumtorGoldCompany [10]. Соответственно, сам инвестор подтвердил свое намерение выстраивать взаимоотношения с Кыргызстаном на внеправовой основе, в кулуарах переговорного процесса.
2012–2017 гг. В этот период прослеживается та же логика выстраивания «режима ограниченного доступа», что была характерна для первых трех периодов: закрепление на посту президента – запуск пересмотра соглашений с инвестором. А. Атамбаев был избран президентом в октябре 2011 г., а уже в феврале 2012 г. была создана депутатская комиссия для проверки деятельности Kumtor Operating Company, по результатам работы которой в июне этого же года была сформирована государственная комиссия, предложившая в 2013 г. пересмотреть соглашения от 2009 г.
Отличительными чертами данного периода являются: а) актуализация экологической проблематики в вопросе эксплуатации месторождения канадским инвестором; б) затянувшийся процесс пересмотра соглашения. Предположительно, в качестве причин данной специфики выступили:
- в первом аспекте – открывающиеся возможности манипулятивных практик в отношении инвестора, учитывая кулуарный характер пересматриваемых инвестиционного соглашения и концессионного договора и отмеченный выше априорный факт нарушений экосистемы при разработке месторождения;
- во втором аспекте – необходимость формирования состава парламента, поддерживающего инициативы нового президента: по итогам парламентских выборов 2010 г. пропрезидентская партия СДПК не занимала доминирующего положения, уступая «Ата-Журт».
В контексте обоснования тезиса статьи примечательна следующая корреляция внутриполитических событий в республике и переговорного процесса. Во-первых, в 2014 г. правительством КР вносится предложение внести изменения в Водный кодекс КР, в соответствии с которыми любые виды деятельности, усиливающие таяние ледников, за исключением ледников Давыдова и Лысый, которые находятся на территории разработки месторождения Кумтор, запрещены (ст. 62 Водного кодекса КР от 12 января 2005 г. [14]). Тем не менее поправки были приняты только в ноябре 2017 г. после: а) парламентских выборов 2015 г., по результатам которых доминирующие позиции в Жогорку Кенеше заняла пропрезидентская СДПК; б) президентских выборов 2017 г., на которых победу одержал протеже А. Атамбаева С. Жээнбеков.
Во-вторых, Kumtor Gold Company обязалась выплатить значительные суммы в созданные государственные фонды в контексте экологической проблематики – Фонд развития природы (50 млн долл. в качестве единовременной выплаты и 2,7 млн долл. в качестве последующих ежегодных платежей), Фонд поддержки онкологической службы КР (10 млн долл.), Трастовый фонд рекультивации (ежегодные платежи в объеме 6 млн долл. до достижения общей суммы рекультивации в 69 млн долл.) [15]. При этом: а) доля Кыргызстана как акционера Centera Gold Inc. была уменьшена с 32,75% до 26,26% – в связи с приобретением последней в 2016 г. канадской горнодобывающей компании Thompson Creek Metals Inc. посредством эмиссии дополнительных акций; б) несмотря на затянувшийся характер переговоров, они не результировали в пересмотр положений инвестиционного соглашения и концессионного договора – в силе остались договоренности 2009 г. [15].
Исходя из данных фактов, можно утверждать, что цель переговоров состояла исключительно в получении материальных бенефиций политическим истеблишментом, формирующим «режим ограниченного доступа».
2021 г. Современный этап отличается радикальными пертурбациями во взаимоотношениях Кыргызстана и канадского инвестора, но в контексте той же экологической риторики, а именно: после январских президентских выборов и конституционной реформы в 2021 г. вместо пересмотра соглашений было введено внешнее управление на основе внесенных поправок в Закон КР «Об акционерных обществах» (ст. 65-1), где предусматривается введение внешнего управления в акционерных обществах, нарушающих нормы экологической и промышленной безопасности [16]. В этом отношении следует отметить, что, вероятно, камнем преткновения стала сумма, которую требовало правительство КР от канадского инвестора в качестве компенсации за нанесенный урон экологии республики в связи с таянием ледников Давыдова и Лысый, – 3 млрд долл. Здесь следует отметить два момента, которые косвенно могут указывать на то, что была осуществлена попытка вновь выстроить отношения с инвестором вне формального поля: с одной стороны, изменения были внесены не в Закон КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике», в котором принятые в 2009 г. изменения не распространяются на концессионный договор с Kumtor Gold Company, а в Закон КР «Об акционерных обществах»; с другой стороны, не были внесены поправки в Водный кодекс КР, согласно которым ледники Давыдова и Лысый представляют собой исключительный случай и не подлежат общему регулирующему положению [14]. Представляется, что таким образом открывалось окно возможностей для переговоров. Однако их специфика на данном этапе состоит в том, что «режим ограниченного доступа» формируется в условиях острого экономического кризиса, вызванного ограничениями в период борьбы с коронавирусной инфекцией. В качестве индикатора сложной ситуации в экономике можно рассматривать принятый Жогорку Кенешем, но, тем не менее, отправленный на доработку законопроект о введении режима чрезвычайной ситуации в экономике. В этих условиях актуализируется вопрос недопущения финансово-экономического краха государства. Отсюда и повышение ставок в переговорах.
Таким образом, ретроспективный и корреляционный анализ взаимоотношений политических акторов Кыргызстана и канадского инвестора позволяет утверждать, что месторождение Кумтор является «осваиваемой территорией» – концессией восточного типа, при которой и инвестор, и политические группы республики достигают своих целей при минимальном учете общественного интереса, что актуализирует проблему «экстрактивных» институтов. Ключевым доводом в этом аспекте выступает факт наделения концессионного договора с Kumtor Gold Company «статусом исключительного случая», который несет в себе для инвестора как перспективы максимизации прибыли, так и риски пересмотра договора, связанного с созданием «режима ограниченного доступа» политическими группами республики для удержания власти.
Экологическая же составляющая, равно как и «общественное благо», в этой системе координат играет роль разменной монеты и, по сути, соответствует формуле: наибольшие нарушения существуют на наиболее охраняемых территориях, к каковым зачастую относятся «осваиваемые территории». Как следствие, выявить в формальном поле правых и виноватых в нарушении законодательства и экологических норм представляется невозможным.
Автор: ИСАП
Литература:
1. Stinchcombe A. Constructing Social Theories. New York: Harcourt, Brace & World, Inc., 1968.
2. North D., Wallis J., Webb S., and Weingast B. Limited Access Orders. An Introduction to the Conceptual Framework // In the Shadow of Violence. Politics, Economics and the Problems of Development / Eds. D. North, et al. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.
3. Tsing A. L. Natural Resources and Capitalist Frontiers // Economic and Political Weekly. 2003. Vol. 38, No. 48.
4. Rasmussen M. B., Lund, C. Frontier Spaces: Territorialization and Resource Control // Policy Briefs. Copenhagen Centre for Development Research. 2018. No. 01.
5. Аджемоглу Д., Робинсон Д. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты. М.: АСТ, 2015.
6. Cooley A. Great Games, Local Rules. New York: Oxford University Press, 2012.
7. Закон КР «О концессиях и концессионных предприятиях в Кыргызской Республике» от 6 марта 1992 г. № 850-XII // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/800?cl=ru-ru
8. Закон КР «О недрах» от 15 декабря 1992 г. № 1066-XII (утратил силу в соответствии с Законом КР от 2 июля 1997 г. № 42) // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/835
9. Закон КР «О соглашениях о разделе продукции при недропользовании» от 10 апреля 2002 г. № 49 // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/1004?cl=ru-ru
10. Постановление Правительства КР от 24 января 2013 года № 34. Об итогах работы Государственной комиссии по проверке и изучению соблюдения ЗАО «Кумтор Оперейтинг Компани» норм и требований по рациональному использованию природных ресурсов, охране окружающей среды, безопасности производственных процессов и социальной защите населения // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/9413
11. Закон КР «Об акционерных обществах в Республике Кыргызстан» от 26 июня 1991 г. № 513-ХII // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/882/10?cl=ru-ru
12. Степанова Н. Г. Мировой опыт реализации концессионного механизма // Экономический журнал. 2012. № 3 (27).
13. Китанина Е. Е., Селивановский А. С. Концессионные соглашения в зарубежных странах: развитие правового регулирования // Современное право. 2010. № 4.
14. Водный кодекс КР от 12 января 2005 г. № 8 // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/1605
15. Компания «Центерра Голд Инк.» достигла полного урегулирования спорных вопросов с правительством Кыргызской Республики (13.09.2017) // URL: https://www.kumtor.kg/ru/centerra-gold-reaches-comprehensive-settlement-with-the-government-of-the-kyrgyz-republic/
16. Закон КР «Об акционерных обществах» от 27 марта 2003 г. № 64 // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/1188?cl=ru-ru#st_65-1
Иллюстрация: kumtor.kg
При использовании материалов ИСАП ссылка на источник обязательна
Постоянный адрес статьи: https://isap.center/analytics/63