Автор: ИСАП
Статья посвящена анализу результатов президентских выборов в Турции через обоснование тезиса о неспособности сформированного оппозиционного блока не только предложить модель развития республики, альтернативную реализуемой действующим президентом, но и выдвинуть пользующегося общественной поддержкой единого кандидата.
«Самые трудные выборы за последние десятилетия» – так, в той или иной формулировке, начинается большинство англоязычных статей онлайн-газет, в которых приводится анализ либо предвыборной ситуации, либо результатов президентских выборов в Турции в мае 2023 г. Специфика выборов в данных публикациях обосновывается двумя факторами: а) сложной социально-экономической ситуацией в Турции; б) отсутствием однозначных прогнозов победы Т. Эрдогана, управлявшего Турцией в течение 20 лет и имевшего большинство мест в парламенте за своей Партией справедливости и развития (ПСР) – за исключением избирательного цикла 2018 г., по результатам которого для формирования правительства партия была вынуждена заключить коалиционное соглашение с Партией националистического движения (ПНД).
В этом отношении примечательно, что в западных онлайн-газетах, которые квалифицируются как «независимые» (например, Al-Monitor), а также в аналитических материалах западных научно-исследовательских центров (Центр прикладных исследований Турции при немецком Институте международных отношений и безопасности, американский Фонд защиты демократии, Международный республиканский институт) фокус публикаций сконцентрирован не на программных пунктах оппозиционного лидера Республиканской народной партии (РНП) К. Кылычдароглу по улучшению социально-экономической конъюнктуры в стране, а на том, что было сделано действующим президентом. При этом даются негативные оценки состояния оппозиционных сил в Турции как с точки зрения их взаимодействия, так и ведения предвыборной кампании.
Если не принимать во внимание de-jure оппозиционный характер источников проанализированных публикаций, de-facto последние можно было бы интерпретировать как провластные. Однако представляется, что данная ситуация обусловлена тем, что голосование в Турции проходило не в контексте выбора между Р. Эрдоганом и К. Кылычдароглу, а в дихотомии «за» – «против» Р. Эрдогана в условиях:
- слабости идеологического стержня оппозиционного блока из шести партий, обусловленного усложнением социального поля Турции, при котором уже не прослеживается четкого водораздела между секуляристами-кемалистами, с одной стороны, и приверженцами возрождения и сохранения традиционных религиозных ценностей, с другой стороны;
- системного социально-экономического кризиса в стране, детерминированного внешними факторами: а) кризис в Украине, вызвавший рост цен на энергоносители; б) война в Сирии, связанная с притоком беженцев и необходимостью предоставления им минимального социально-бытового обеспечения; в) пандемия COVID-19, ставшая одним из факторов роста безработицы и инфляции, а также сокращения притока туристов.
В контексте данных условий у оппозиции, вероятно, отсутствовал среднесрочный план вывода страны из кризиса, усугубленного землетрясением в феврале 2023 г. как альтернативы стратегии Т. Эрдогана, что обусловило ее фокус на вопросах европейской интеграции и абстрактных демократических ценностях в контексте перехода от президентской к парламентской форме правления. Отсюда и негативные оценки аналитических центров перспектив оппозиции выиграть выборы на фоне – пусть и неэффективной – политики реальных действий Т. Эрдогана на внутриполитическом поле и успешного опыта формирования имиджа Турции на мировой арене, коррелирующего с внутренними идеологическими трендами и непротиворечивостью создаваемых парламентских коалиций с точки зрения совместимости их ценностных предпочтений (ПСР + ПНД).
Для обоснования ключевого тезиса в статье приводится анализ статей и аналитических материалов обозначенных аналитических центров и онлайн-газеты Al-Monitor через выдвижение следующих трех положений.
Во-первых, для действующего президента Турции прошедшие президентские выборы не являются экстраординарными с точки зрения результатов. Назвать Т. Эрдогана неоспоримым фаворитом нельзя было и в предвыборных гонках на пост президента и в 2014-м, и в 2018 г., когда он набрал 51,8% и 52,6%, соответственно. Следовательно, полученные им во втором туре в мае 2023 г. 52,18% не являются самым плохим результатом. Вместе с тем сам факт необходимости проведения второго тура можно рассматривать с позиции слабости не Т. Эрдогана, а оппозиционного лидера К Кылычдароглу, когда неспособность действующего президента эффективно решать проблемы не трансформировалась автоматически в поддержку оппозиции. Согласно результатам проведенных Международным республиканским институтом фокус-групп в 2021 г. среди молодежи в возрасте 18–25 лет в различных городах Турции, у большинства молодых людей при наличии четкого понимания существующих социально-экономических проблем в Турции отсутствовало видение пути их решения [1]. Представляется, что во многом это обусловлено тем, что Т. Эрдоган сделал ставку на кейнсианскую модель экономического развития для выхода из кризиса [2]:
- увеличены государственные расходы на социальные нужды (строительство жилья для малообеспеченных граждан, индексация пенсий и заработной платы для госслужащих);
- освобождены от уплаты подоходного налога и отчислений по системе социального страхования предприниматели, которые помогут своим служащим оплатить счета за газ и электричество в размере до 1 тыс. лир;
- снижены процентные ставки на кредиты для стимулирования инвестиций в условиях отрицательного торгового баланса.
С одной стороны, данные меры отвечают чаяниям населения. Отсюда и высокий процент проголосовавших за Т. Эрдогана в пострадавших от землетрясения районах [3]. С другой стороны, данная политика усугубляет экономический кризис, поскольку инвестиции в условиях большого количества импортных товаров не способствуют увеличению спроса на отечественную продукцию и, соответственно, не ведут к снижению безработицы. В этих условиях, принимая во внимание мировой опыт 1970-х гг. (когда на фоне проведения кейнсианской экономической политики экономики многих стран вошли в условия стагфляции), альтернативой выступает монетаристская политика, предполагающая непопулярные меры сокращения государственных расходов и повышения процентов по кредитам. Соответственно, данную альтернативу К. Кылычдароглу не мог предложить в преддверии выборов.
В целом же отсутствие у оппозиции каких-либо внятных вариантов выхода из кризиса противоречило обозначенному выше существующему социальному запросу на перемены к лучшему. Как отмечается в одной из статей в Al-Monitor в преддверии выборов, «оппозиция почти мертва – настолько спокойна, что не может взволновать массы. Они не могут сказать ничего нового» [4].
Во-вторых, ввиду усложнения социального поля Турции оппозиция превратилась в универсальную политическую структуру (catch-all structure), объединяющую представителей широкого политического спектра в попытке привлечь электоральную поддержку. С одной стороны, уход из ПСР в оппозицию таких тяжеловесов, как А. Давутоглу и А. Бабаджан, основавших свои партии (Партия будущего и Партия демократии и прогресса, соответственно), можно рассматривать как индикатор ослабления позиций ПСР и Т. Эрдогана в политическом поле Турции. С другой стороны, их интеграция с оппозиционным блоком в виде а) РНП, Хорошей партии, Демократической партии (секуляристы-кемалисты); б) Партия счастья (исламисты) привела к размыванию идеологического фундамента оппозиции.
В условиях обвинений со стороны Т. Эрдогана в возможном введении оппозицией запрета на ношение хиджаба в случае ее победы на выборах (парламентских или президентских) [5] она стала выдвигать полярные идеи и инициативы:
- в 2022 г. фракция РНП в парламенте Турции предложила законопроект, согласно которому закреплялось право женщин на ношение хиджаба на фоне того, что этот вопрос уже не стоит на повестке дня после снятия запрета на ношение хиджаба в вузах в 2010 г., в госучреждениях – в 2013 г., в армии – в 2017 г.;
- стержнем предвыборной программы оппозиции стала идея сближения Турции с Европой, где, в свою очередь, вопрос ношения хиджаба вызывает общественно-политические дискуссии и противостояния.
В результате, спор между Т. Эрдоганом и К. Кылычдароглу по вопросу ношения хиджаба ушел в символическое поле. Как альтернативу законопроекту РНП Эрдоган предложил закрепить право ношения хиджаба и защиту семейных ценностей через внесение поправок в Конституцию. Однако изменения в нормативно-правовом поле не являются значимыми для молодого поколения, представители которого зачастую даже не знают содержания основного закона страны [1]. Молодые люди исходят из того, что важным является не то, что прописано в законе, а то, какие реальные шаги в рамках закона предпринимают политические акторы по таким вопросам, как улучшение ситуации на рынке труда и, как следствие, повышение качества их жизни [1]. Кроме того, отказ РНП как от поддержки предложения Эрдогана по поправкам в Конституцию, так и от своей законодательной инициативы прибавили очки в копилку действующего президента Турции, выступив косвенными свидетельствами объективности озвученных им обвинений в возможном возвращении запрета на ношение хиджаба.
В аспекте апелляции к европейской риторике оппозиция также имеет слабые позиции в силу того, что не демократические ценности, а высокий уровень жизни и социальные гарантии в европейских государствах (в основном в Германии и странах Скандинавии) выступают главным стимулом для эмиграции молодых людей [1]. Представляется, что данная ситуация обусловлена сильными антизападными настроениями в Турции а) ввиду поддержки Вашингтоном сирийского курдского ополчения в борьбе с «Исламским государством»; б) ввиду провальных попыток Турции вступить в Европейский союз [6].
В-третьих, объединенная оппозиция долго не могла определиться с единым кандидатом на президентские выборы. Представляется, что проблема заключалась в том, что оппозиционные партии были в ситуации «дилеммы заключенного», при которой не было взаимного доверия по вопросу политических шагов после гипотетической победы на выборах. На это указывают два фактора:
- первый фактор: в среде оппозиции были кандидаты гораздо популярнее «слишком старого, бесцветного и нехаризматичного» К. Кылычдароглу [6], который ни разу не занимал должности в правительстве Турции и не имеет в своем политическом арсенале примеров успешной реализации социальных или экономических программ. Между тем его соратники по партии – мэр Стамбула Э. Имамоглу и мэр Анкары И. Яваш – пользуются общественной поддержкой, которая базируется на следующих моментах:
- второй фактор: посредственность К. Кылычдароглу как политика выступала залогом того, что он не сможет обезличить политический имидж лидеров партий, сформировавших оппозиционный блок, и в последующем сконцентрировать власть в своих руках. В пользу данного тезиса выступают следующие моменты [7]:
- налаженная ими система эффективного менеджмента муниципальных услуг в период пандемии [7];
- не только предложение социальных проектов, но их имплементация (например, покрытие расходов на образование выходцев из сельской местности мэром Анкары или открытие библиотек и детских садов, модернизация метро мэром Стамбула [1; 7]);
- активность в виртуальном пространстве социальных медиа, что было особенно привлекательно для молодого сегмента электората [1].
- во-первых, К. Кылычдароглу, в отличие от Э. Имамоглу и И. Яваша, пользуется небольшой популярностью среди неопределившегося электората, имея поддержку, по сути, только со стороны сторонников РНП;
- во-вторых, возраст политика (74 года) ограничивает долгосрочные перспективы его политической карьеры и, соответственно, окно возможностей в монополизации власти;
- в-третьих, он не смог актуализировать в политической жизни Турции комплексной повестки (кампания «Нет» против голосования на референдуме 2017 г. по внесению изменений в Конституцию Турции и «Марш справедливости» 2017 г. в защиту независимой судебной системы и справедливого обращения с арестованными по обвинению в попытке организовать государственный переворот в 2016 г. были разовыми акциями без долгосрочных стратегий дальнейших действий).
Однако оба мэра отказались от участия в избирательной кампании на пост президента в 2021 г. Ввиду этого представляется маловероятным, что это является результатом давления со стороны команды Т. Эрдогана, поскольку а) уголовное дело, заведенное в отношении мэра Стамбула по факту оскорбления членов избирательной комиссии Турции после местных выборов 2019 г., на которых он одержал победу, не было на тот момент препятствием для выдвижения кандидатуры Э. Имамоглу; б) сам факт уголовного преследования в отношении Э. Имамоглу мог быть задействован оппозицией для выстраивания своей избирательной кампании, учитывая их ставку на демократические ценности и верховенство закона; в) уголовное преследование было инициировано в отношении только мэра Стамбула, что сохраняло перспективы выдвижения И. Яваша в качестве кандидата от оппозиции;
В-четвертых, одним из существенных недостатков оппозиции является кризис общественного внимания, который проявился в отсутствии широких общественных обсуждений собраний представителей оппозиции как в традиционных масс-медиа, так и в социальных сетях. Согласно опросам известного турецкого центра изучения общественного мнения «Metropoll», проведенным в марте 2022 г. сразу после собрания, на котором был подписан программный манифест шестью партиями оппозиционной коалиции, 46,3% респондентов даже не знали об этом собрании [4].
Данная проблема оппозиции обусловлена отсутствием проявления интереса к жизни обычных людей со стороны партийных функционеров. Так, согласно оценкам Фонда поддержки демократии, РНП – как стержень оппозиционной коалиции – является не «народной», как на это указывает название, а элитистской партией [6]. Дистанцированность оппозиции от населения проявляется, например, в том, что сгенерированный ею программный манифест представляет собой многостраничный документ, написанный канцелярским языком, непонятным для обывателя [4]. В этих условиях общественная поддержка оппозиции формируется главным образом имиджем основателя РНП К. Ататюрка – как отца Турецкой Республики, как истинного лидера и образцового государственного служащего [1].
На этом фоне имиджевые позиции Т. Эрдогана более сильные. В исследовании Международного республиканского института отмечается, что многие видят в Эрдогане «человека с улиц Турции», который лучше всего понимает «простого человека», в отличие от далеких политических элит [1].
Таким образом, социально-экономические условия в Турции являются благоприятными в аспекте критики оппозиции действующей власти: кризисная ситуация в экономике и общественный запрос на изменения без четкого видения направления этих изменений. Однако электоральный цикл президентских выборов в 2023 г. отразил неспособность оппозиции использовать данные условия в силу:
а)внутренних противоречий в контексте взаимной подозрительности участников оппозиционного блока ввиду стремления каждого максимизировать свои бенефиции за счет общего дела, что обусловило выдвижение в качестве единого кандидата человека с низкой общественной поддержкой, но «удобного» в аспекте его неспособности изменить существующие позиции в политическом поле;
б)отсутствия стратегического видения выхода из экономического кризиса, не предполагающего принятия непопулярных мер или минимизирующего их, что обусловливает, с одной стороны, обращение к социальным вопросам, имеющим эмоциональную тональность (хиджаб, демократия, евроинтеграция), но не коррелирующих с социальными потребностями (безработица, инфляция) и настроениями, с другой стороны, размывание идеологического базиса оппозиции.
На этом фоне имплементируемая Т. Эрдоганом кейнсианская модель экономического развития, отстаиваемые традиционные религиозные ценности и концентрация власти создавали предвыборную повестку, в рамках которой рассуждали не только провластные, но и «независимые» СМИ и западные аналитические центры. В итоге, избирательная кампания 2023 г. стала тестом на доверие Т. Эрдогану на безальтернативной основе.
Список использованных источников:
1. Turkey Focus Group Report: Political Perspectives of Turkish Youth (ages 18–25). May-June 2021. International Republican Institute (September 14, 2021) // URL: https://www.iri.org/resources/new-turkey-report-examines-youth-sentiment-on-developments-in-country/
2. Sonmez M. Erdogan Initiates Economic Gestures ahead of Turkey's Critical Elections (28.09.2022) // URL: https://www.al-monitor.com/originals/2022/09/erdogan-initiates-economic-gestures-ahead-turkeys-critical-elections#ixzz84ccYMb4k
3. White J. How Erdogan won Turkey’s earthquake-shattered south (23.05.2023) // URL:https://newyorkfolk.com/news/how-erdogan-won-turkeys-earthquake-shattered-south/
4. Tremblay P. Turkish Opposition Stumbles on United Platform (11.04.2022) // URL: https://www.al-monitor.com/originals/2022/04/turkish-opposition-stumbles-united-platform#ixzz84cLBVBkP
5. Wilks A. Erdogan Floats Referendum on Headscarf, 'Family Institution' (02.11.2022) // URL: https://www.al-monitor.com/originals/2022/11/erdogan-floats-referendum-headscarf-family-institution#ixzz84cF7bOVe
6. Ciddi S. Turkey after Erdogan. Foundation for Defense of Democracy. (March 2023) // URL: https://www.fdd.org/wp-content/uploads/2023/03/fdd-monograph-turkey-after-erdogan.pdf
7. Esen B. The Opposition Alliance in Turkey: A Viable Alternative to Erdoğan? // SWP Comment. 2022. No 52. (August 2022) // URL: https://www.swp-berlin.org/publications/products/comments/2022C52_OppositionAllianceInTurkey.pdf
Иллюстрация: https://www.neweasternpolitics.com/as-turks-voteby-uzay-bulut/
При использовании материалов ИСАП ссылка на источник обязательна
Постоянный адрес статьи: https://isap.center/analytics/122