Депутаты Совета представителей (парламента Ирака) соберутся 7 февраля на специальное заседание, чтобы проголосовать по кандидатуре нового президента республики. Такое решение принял президиум законодательного органа. Он должен объявить 31 января имена соответствующих правовым нормам кандидатов. Согласно принципу распределения, внедренному в 2006 году по инициативе Вашингтона, на роль президента государства должен назначаться курд. Премьер-министр избирается из числа шиитов, а суннит возглавляет парламент. Предполагается, что такой баланс позволяет лучше учитывать интересы основных этноконфессиональных движений страны.
Сразу отметим главную специфику ситуации: выборы президента в Ираке проходят в условиях завершения военной миссии США в этой стране после 18-летнего пребывания. Но там осталось 2500 американских военных, которые задействованы в качестве инструкторов и консультантов. Второй момент: выборы в Ираке — дело сложное. Страна является наименее однородной на Ближнем Востоке, ее религиозные и этнические различия часто отражаются на выборах. Хотя внедренные демократические системы вроде бы позволяют политическим партиям вести борьбу за власть, предлагая различные социально-экономические программы, практика такова, что фракции всегда превращают избирательный процесс в поле битвы за выражение своей идентичности. При этом президент Ирака, который избирается раз в четыре года и может быть переизбран лишь один раз, имеет ограниченное политическое влияние и выполняет скорее репрезентативную функцию. Реальная власть сосредоточена в руках главы правительства страны. Но в то же время формирование кабинета министров возможно лишь после избрания главы государства, который и назначает премьера.
К настоящему моменту «Демократическая партия Курдистана» (ДПК) выдвинула бывшего министра финансов Ирака Хошияра Зебари в качестве кандидата в президенты республики. За этот пост он будет соперничать с действующим (с октября 2018 года) президентом Бархамом Салехом. Салех — опытный курдский политик. Он занимал посты вице-премьера страны в 2006—2009 годах, затем был премьер-министром Иракского Курдистана в 2009—2012 годах. Предполагается, что именно между указанными двумя политиками ведется жесткая политическая борьбы, правда, преимущественно аппаратного уровня. Кандидат, который получит две трети голосов, будет назначен новым главой республики. Затем он выдаст коалиции большинства в парламенте мандат на формирование правительства и назначит премьер-министра. После этого у главы кабмина будет 30 дней, чтобы назвать министров. Однако это только видимая часть айсберга сложнейших политических процессов в Ираке. Дело в том, что с момента вторжения США в Ирак в 2003 году в стране не прекращается битва за власть между шиитской и курдской перифериями.
«Вакуум влияния», появившийся после свержения Саддама Хусейна, заполнили преимущественно шииты и курды при молчаливом согласии американцев. На таком базовом принципе строилась американская политика в Ираке. Работал также фактор договоренностей с Ираном с целью удержать государство от развала, хотя и был запущен фактор раскола между иранскими и иракскими шиитами. Не случайно Ирак стал выпадать из региональной архитектуры безопасности как самодостаточный элемент и стал ареной для прокси-войн на протяжении всего последующего десятилетия наряду с Сирией, Ливией и Йеменом. Огромное влияние на обострение кризиса в Ираке сыграла послевоенная разруха. Война с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) оставила в руинах целые регионы и города на северо-западе и западе страны в преимущественно суннитских районах, привела к обнищанию части регионов, а коррупция и некомпетентность местных властей только подлили масла в огонь.
Мы это к тому, что до недавнего времени в Ираке существовали условия для раскачивания ситуации разными политическими силами с целью взять инициативу в свои руки. И к досрочным выборам в 2021 году в парламент страна подходила в состоянии острого кризиса государственности. Да и результат выборов не всегда гарантирует политическую стабильность, так как существует фактор так называемой третьей силы. Впрочем, сейчас между главными силами сложился ситуативный альянс, что позволяет провести выборы президента. Хотя нет никакой гарантий того, что этот ситуативный альянс сохранится. Проблема раздела власти в стране остается. Так что если прошлое является лучшим ориентиром и если не будет серьезных изменений, способных изменить внутреннюю траекторию Ирака, региональные центры силы будут по-прежнему делить и умножать свои растущие интересы во фрагментированной стране.
Станислав Тарасов
Источник: https://regnum.ru/news/polit/3491849.html
Фото: Ольга Шклярова @ ИА Regnum