Владимир Михеев
Чужие здесь не ходят. Вернее, ходят, но только в том случае, если их водоизмещение не превышает 30 тысяч тонн, а время пребывания составляет не более 21 суток. Речь идёт не о торговых судах, а исключительно о боевых кораблях нечерноморских стран, они же, по сегодняшней терминологии, «внерегиональные акторы», когда те наведываются погостить в Понт Эвксинский.
Поражение в правах этой категории плавучих крепостей отвечает интересам Москвы. Запрет означает, в частности, что тяжёлые авианосцы американских ВМС водоизмещением от 30 тысяч тонн и более не могут оказаться в водах, омывающих побережье Крыма, разве что в нарушение международного права.
Регламент пребывания немирных судов в этой акватории, ранее именовавшейся Блистательной Портой не иначе как «Османское море», дотошно, по артикулам, прописан в международной конвенции, принятой в июле 1936 года в швейцарском городе Монтрё. Документ восстановил суверенитет Турции над проливами Босфор и Дарданеллы, соединяющими Чёрное и Средиземное море, и определил режим использования этих Черноморских проливов.
В последние десятилетия немало международных соглашений, принятых с добрыми намерениями в ходе вымученного единогласия, либо были аннулированы, либо обесценились. В 2001 году американцы вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО), подписанного в 1972 году между США и СССР. В 2019 году американцы вышли из носившего бессрочный характер Договора о ракетах средней и меньшей дальности, подписанного в 1987 году также между США и СССР. Слом барьеров для гонки стратегических вооружений, казалось, станет трендом.
Но! Если бы за последние четыре пятилетки Россия не совершила качественный рывок в высоких технологиях своей ядерной триады, то схожая участь забвения могла бы постичь и Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), действие которого истекал 5 февраля этого года.
Посчитав и просчитав, что чреватая апокалипсисом конкуренция в этой сфере будет себе дороже, поскольку многократно увеличит непредсказуемость финала любой эскалации напряжённости в двусторонних отношениях, Вашингтон согласился с Москвой продлить срок жизнедеятельности этого клапана-ограничителя.
Тем не менее ползучая ревизия многих двусторонних и многосторонних договорённостей, юридически обязывающих документов, ставших неотъемлемой частью международного права, продолжается. Сегодня в зоне потенциального риска – кандидатом на сдачу в утиль – оказалась Конвенция Монтрё.
Душеприказчиком может стать замысленный ещё десять лет назад рукотворный второй Босфор, получивший название «Стамбульский канал». Его собираются прорыть параллельно естественной водной артерии, пересекающей град Константина, ныне 15-миллионный Стамбул, промышленный и финансовый центр Турции.
В числителе – бизнес. В знаменателе – тщеславие
Автором и лоббистом мега-инфраструктурного проекта выступает президент Реджеп Тайип Эрдоган. Обоснование насущной необходимости в дублёре Босфора звучит убедительно. В 1997 году доводилось брать интервью у турецкого посла в Москве: одним из ключевых посылов стал совет вдуматься, насколько небезопасным является всё нарастающий поток через Босфор судов с токсичными и полутоксичными субстанциями в трюмах и на верхней палубе.
Статистика свидетельствует: ежегодно через эту узкую горловину, по берегам которой проживает два миллиона человек, проплывают порядка 41 тысячи судов всех типов и категорий, включая восемь тысяч танкеров, перевозящих 145 миллионов тонн сырой нефти, четыре миллиона тонн сжиженных нефтепродуктов и три миллиона тонн химикатов. Взрывоопасный груз хранит в себе все зачатки полномасштабной экологической катастрофы.
Помимо чисто природоохранных соображений, турки расширяют пропускную способность своих водных магистралей Север-Север и с учётом неуклонно возрастающих транзитных перевозок. Денежный интерес заметно присутствует в их расчётах. Сборы с каждого судна, а также гонорары местным лоцманам продолжат пополнять казну, притом явно по экспоненте.
На фоне слухов, что собственно турецкие банки мнутся и переминаются с ноги на ногу, не торопясь кредитовать строительство канала, скорее можно поверить министру транспорта и инфраструктуры Адилу Караисмаилоглу: «Мы встречаемся с финансовыми организациями со всего мира. С финансированием проблем нет». Правда, интригует другое утверждение министра, что «многие, в том числе Нидерланды, Бельгия, Китай и Россия, заинтересованы. Но мы будем делать эту работу с отечественными (турецкими) подрядчиками».
Неправдоподобно звучат сегодня, десять лет спустя, маниловские прожекты Эрдогана, что, мол, «трафик через Босфор будет сведён к нулю. Люди начнут заниматься на Босфоре водными видами спорта, будет создана система городского водного транспорта, и Стамбул вернётся к своим прежним дням (дням величия)».
Популистский задор экстравагантного по любым меркам политика, называемого в западной прессе «новым султаном», вполне объясним. На подсознательном уровне турки в своём большинстве воспринимают себя наследниками великой империи, а потому не сыграть на их латентном тщеславии было бы для Эрдогана упущением.
Правда, изначально задумали завершить строительство к 2023 году, когда отметят 100-летия создания на обломках Османской империи светского демократического государства – Турецкой республики. Но в оставшееся время осуществить столь масштабный проект едва ли возможно.В любом случае, на повестке дня – проведение тендера среди строительных подрядчиков. Как объявил Эрдоган, «нравится вам это или нет, но мы начинаем и будем его (канал) строить».
Мореманы в мундирах обеспокоены
Неожиданным бунтом на корабле стало коллективное онлайн обращение к властям 104 отставных турецких адмиралов. Старых морских волков обеспокоил вероятный сценарий развития событий, когда с пуском «Стамбульского канала», по сути, обходного транспортного пути взамен Босфора, руководство Турции сочтёт возможным в одностороннем порядке разорвать Конвенцию Монтрё.
Как следствие, полагают мореманы в мундирах, мыслящие военно-стратегическими категориями, Турция окажется на встречном, читай – конфронтационном, курсе с Россией, которая резонно расценивает конвенцию как сдерживающий фактор военной активности у себя на южных рубежах, в своём мягком подбрюшии.
Президент Эрдоган был взбешён появлением диссидентов среди военной касты, которую он последовательно подвергал проверкам на лояльность и кадровым чисткам, чему придал особое значение по следам неудавшегося путча 2016 года. В июне Генеральная прокуратура Анкары вызвала 84 подписантов крамольной грамоты для дачи показаний по возбуждённому уголовному делу. Обвинение вполне в духе наступившего в Турции эпохи неоосманизма. Адмиралам вменяется в вину «заключение сговора для совершения преступления против безопасности государства и конституционного строя».
Предполагали ли отставники, что их петиция вызовет столь жёсткую реакцию властей предержащих? Допускаю, что у них не было иллюзий на сей счёт. Их упреждающий ход со вбросом в публичное пространство мысли о негативных последствиях отказа от международных, то есть многосторонних договорённостях по режиму черноморских проливов был результатом холодного и, признаем, здравого замысла. Почему?
Опасения адмиралов обоснованы. С одной стороны, в начале апреля президент Эрдоган заверил журналистов, что у него нет намерения спустить Конвенцию Монтрё в бумагопожирающий шредер. Но одновременно добавил, что положения этого соглашения не будут распространяться на «Стамбульский канал».
Не менее важны почти признательные показания спикера парламента Турции Мустафы Шентопа, что Турция будет блюсти дух и букву конвенции, которой в июле исполнится 85 лет, до тех пор, «пока не найдёт лучшие возможности». Слегка противореча сам себе, спикер тогда же прямым текстом декларировал, что президент Эрдоган «хоть завтра» может отказаться соблюдать Конвенцию Монтрё.
Взамен натовской базы в Севастополе
Выступая в конце 2019 года в столице перед главами региональных отделений правящей в Турции Партии справедливости и развития, Эрдоган раскрыл скобки:«Мы рассматриваем канал «Стамбул» как альтернативу Босфору. У него нет никакой связи с (конвенцией) Монтрё. Канал будет работать как водная артерия Турции».
Можно понять слова Эрдогана как намерение Анкары пользоваться суверенными правами собственника новопрорытого канала для установления своих правил игры, для определения режима судоходства, а следовательно, и принятия решений: кого пускать, а кого не пускать из Мраморного моря в Чёрное и в обратном направлении.
Логично подверстать к этой перспективе небывало возросшую в последние годы активность боевых кораблей стран НАТО в Чёрном море, в том числе относящихся к нечерноморским государствам. В штабах альянса, носится идея создания объединённого черноморского флота с возможными местами базирования в портах Украины и Грузии, коих с этой целью могут даже возвысить до условного статуса «ассоциированных» членов НАТО.
Это стало бы своего рода реваншем атлантического блока после того, как после майдана не удалось создать натовскую базу в Севастополе.
Примечателен комментарий политического обозревателя Заида Бельбаги, обслуживающего, в частности, Совет сотрудничества стран Персидского залива, опубликованный в англоязычной ежедневной газета «Эрэбньюс», выходящей в Саудовской Аравии. Используя традиционную уловку, мол, военные учения России стимулируют соседей вооружаться и готовится к войне, автор пишет: «Учитывая военное присутствие России в регионе, особенно после вхождения в её состав Крыма и недавнего сосредоточения двух армий и трёх воздушно-десантных подразделений для проведения «учений боевой подготовки», планы строительства нового канала имеют геополитическое значение».
Понятно, что у «Стамбульского канала» будет и функция переброски боевых кораблей с одного потенциального театра военных действий в другой. Не случайно в этом контексте поминают разработанную турецким генеральным штабом концепцию Mavi Vatan, что переводится как «Голубая родина», подчинённую именно геополитической сверхзадаче:закрепить и расширить экономическое и военное присутствия в Эгейском, Мраморном, Чёрном и Средиземном морях.
Не пора ли бить в набатный колокол?
Для России сама по себе «Голубая родина» не представляет чрезмерной военной угрозы.
Иное дело, если через «Стамбульский канал» будет осуществляться проход натовских флотилий, включая авианосные соединения, в Чёрное море, где может быть образована группировка морских сил со способностью наносить ракетные и бомбовые удары на всю глубину нашей территории.
Естественно, что никто не отменял сакральный для «школы реалистов» тезис о балансе сил, как основе стратегической стабильности. Понятно, что для защиты Крыма и черноморских побережий у нас есть два союзника: береговые ракетные комплексы «Бал» и «Бастион». Вернее, уже четыре. Прибавилось ныне высокоточное гиперзвуковое оружие, предназначенное для ударов по морским целям, – «Кинжал» и «Циркон». Но желательно не допустить ситуации, когда в ход идут эти аргументы.
Передний рубеж обороны должна занимать дипломатия. Не случайно пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявлял, что Россия «надеется на незыблемость норм свободы судоходства через черноморские проливы».
Принимая в расчёт как минимум противоречивую дружбу двух натовских стран с самыми крупными армиями, США и Турции, памятуя о недоверии Эрдогана к американцам, которые, по его обоснованному подозрению, либо знали, либо даже соучаствовали в проведении путча 2016 года, чтобы его свергнуть, при нынешнем правителе неоосманской региональной державы будет сохраняться возможность разумного компромисса. В том числе и при самом неблагоприятном сценарии, когда для Конвенции Монтрё наступит «жизнь после смерти».
Однако, после смены караула, что неизбежно когда-либо случится, тема доступа американских авианосцев в Чёрное море станет злобой дня.
Источник: https://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir/pohoronit_li...
Фото: stoletie.ru