Эльзира Эржанова
Принятие президентом США Джо Байденом решения об окончательном выводе войск США и НАТО из Афганистана к 11 сентября 2021 г. поляризовало американское общественное мнение о правильности данного решения и его последствиях. Необходимость сохранения престижа и репутации США поставило Джо Байдена в непростую ситуацию. Перед США стоит задача не только сохранить политическое присутствие в Афганистане после вывода американских и союзных войск с его территории, но и не потерять своего геополитического влияния в регионе. В силу этих причин США направляют все усилия на достижение мирного соглашения между талибами и афганским правительством, переговоры по которому зашли в тупик из-за требований «Талибана» о полном выводе иностранных войск из страны. И пока это условие не будет выполнено, движение «Талибан»* отказывается участвовать в любой конференции, предусматривающей принятие решений по Афганистану. Согласно ТАСС, спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов заявил (11.05.2021 г.), что, тем не менее, талибы настроены на мирные переговоры и готовы вести их по будущему государственному устройству Афганистана, поскольку не собираются навязывать силой свои предпочтения по Исламскому эмирату афганскому народу.
Спецпредставитель США по Афганистану Залмай Халилзад на слушаниях в комитете по иностранным делам Сената Конгресса США (27.04.2021 г.), говоря о причинах вывода войск США из Афганистана, отметил следующее: «Если бы мы не ушли, это означало бы подрыв дипломатии в плане мирных переговоров, которые начались на основе соглашения о выводе войск, и привело бы к эскалации насилия в Афганистане, <...> иными словами, к бессрочной войне». Госсекретарь США Энтони Блинкен во время своего неофициального визита в Кабул (15.04.2021 г.), по информации СNN, заявил, что «мирные переговоры должны вестись под руководством афганцев и самими афганцами» («Afghan-led and Afghan-owned»). Видение Соединенными Штатами формата внутриафганских переговоров основывается на позиции ключевых игроков региона, которые считают, что переговоры должны вестись под руководством афганцев, самими афганцами и контролироваться афганцами («Afghan-led, Afghan-owned and Afghan-controlled»). Энтони Блинкен отметил, что движение «Талибан» «никогда не будет законным <...>, если оно отвергнет политический процесс и попытается захватить страну силой». Единственным путем завершения конфликта, по его заявлению, являются переговоры, политическое соглашение, в конечном итоге, компромисс. Блинкен подчеркнул, что «Талибан» хочет международного признания и международной поддержки для Афганистана, включая свободное передвижение его лидеров, что станет невозможным для него в случае провокации гражданской войны.
США пытаются вернуть талибов за стол внутриафганских переговоров, предпринимая, различные политико-дипломатические инициативы, по мере необходимости, с участием ключевых игроков региона, заинтересованных в стабильном Афганистане, такие как:
– поддержка расширенной «тройкой» (Россия, КНР, США и Пакистан) пересмотра статуса фигурантов санкционного перечня 1988 СБ ООН в отношении движения талибов, как это отмечено в Резолюции 2513 (2020) СБ ООН, «в зависимости от практических мер по снижению насилия и последовательных усилий движения “Талибан” по продвижению межафганских переговоров»;
– проведение переговоров с талибами по освобождению их сторонников, находящихся в заключении, и по сокращению сроков окончательного вывода иностранных войск из Афганистана до середины лета 2021 г.;
– направление в адрес талибов заявлений по их международной изоляции, введению международных санкций и осуществлению международного противодействия в случае препятствования со стороны талибов мирным переговорам или их попытки захватить власть в стране.
Участники московского и дохийского заседаний расширенной «тройки» (Россия, КНР, США и Пакистан) по мирному урегулированию ситуации в Афганистане (от 18.03.2021 г. и 30.04.2021 г. соответственно) выступают с призывом к политико-дипломатическому урегулированию афганского противостояния, что, по их мнению, является «единственным путем к достижению устойчивого мира и стабильности в Афганистане». Расширенная «тройка» призывает участников межафганских переговоров к незамедлительному открытому обсуждению «фундаментальных вопросов разрешения конфликта, включая основы будущего мирного и стабильного афганского государства, содержание политической дорожной карты, ведущей к инклюзивному правительству, и модальности постоянного и всеобъемлющего прекращения огня».
Она заявила, что не поддерживает «создание в Афганистане любого правительства, навязанного силой». По замечанию Залмая Халилзада, «в регионе и в международном сообществе сложился замечательный консенсус против военного захвата власти движением “Талибан”». Расширенная «тройка» выступает за формирование «независимого, суверенного, единого, мирного, демократического, нейтрального и самодостаточного Афганистана, свободного от терроризма и наркоиндустрии». В совместном ее заявлении отмечается, что защита прав женщин, детей, жертв войны и меньшинств и верховенство закона как волеизъявление всех афганцев также должны быть предметом любого мирного соглашения по Афганистану.
В совместном московском заявлении расширенной «тройки» по мирному урегулированию в Афганистане от 18.03.2021 г. резюмируется, что она не поддерживает восстановление Исламского эмирата, обосновывая свое заявление резолюцией 2513 (2020) Совета Безопасности ООН. Это вызвало незамедлительный ответ талибов, что они не намерены отказываться от планов по установлению исламской системы. Представитель катарского офиса «Талибана» Мохаммад Наим Вардак заявил, что выбор системы управления должен принадлежать афганскому народу и не может навязываться извне.
Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф на дискуссии «Кабульский узел: дорога к миру», прошедшей в режиме видеоконференции 16.04.2021 г., с участием министра иностранных дел Индии Субраманьяма Джайшанкара и советника по национальной безопасности Афганистана Хамдуллы Мохиба, сказал следующее: «Эмират – это не то, на чем может быть восстановлен Афганистан». Он отметил невозможность возврата «Талибана» к 90-м годам в силу того, что Афганистан теперь другой, и заявил, что «Исламский эмират в Афганистане является угрозой существованию Пакистану, вместе с тем он представляет угрозу национальной безопасности Ирана и Индии».
Согласно информации ТАСС министр иностранных дел Китая Ван И в телефонном разговоре с афганским коллегой Мохаммадом Ханифом Атмаром (18.05.2021), выразил надежду, что власти Афганистана будут придерживаться «умеренной мусульманской стратегии».
Несмотря на широкие дипломатические усилия, предпринимаемые США, с привлечением ключевых игроков и заинтересованных лиц в регионе, реальность прогресса внутриафганских переговоров по разделению власти с «Талибаном» («power – sharing agreement») под большим сомнением. И дело не только в проблемах, которые, по мнению Нишанка Мотвани (Nishank Motwani), не принесут мира и приведут к коллапсу афганского правительства, таких как: 1) сильная разобщенность политической элиты Афганистана; 2) настойчивость отдельных политических «спойлеров» в достижении своих личных политических целей; 3) отсутствие политического консенсуса во временной политической администрации: замена действующего правительства временными лицами, создание трех «соравных» ветвей власти (без прохождения соответствующих выборов), посредничество в прекращении огня и проведение выборов после создания временного правительства; 4) подрыв доверия населения к выборам; 5) фрагментация афганской армии, что лишает монополии применения насилия [1]. Также дело не в уверенности «Талибана» в своей военной победе на поле боя, предопределяющей низкий уровень перспектив достижения мирного соглашения между афганским правительством и талибами, согласно отчету о ежегодной оценке угроз национальной разведки США (от 09.02.2021 г.), а в принципиально разном видении будущего государственного устройства Афганистана участниками переговоров по установлению мира в этой стране, которое делает проблематичным заключение любого мирного соглашения по разделу власти («power – sharing agreement») между афганским правительством и движением «Талибан», а в случае его заключения будет временным и нестабильным по следующим причинам.
Во-первых, стратегия, применяемая США для урегулирования гражданских войн на Ближнем Востоке (например, в Ливии) путем создания переходных правительств, с разделенными властными полномочиями («power – sharing») для распределения политической власти среди конкурирующих групп, в случае с Афганистаном является неэффективной. Сегодня для движения «Талибан» вопрос «исламской идентичности» выше, чем пуштунская или любая этнорегиональная, клановая (трайбалистская) принадлежность. По мнению Каролины Хартзелл (Caroline Hartzell) и Мэттью Ходди (Matthew Hoddie), гражданские войны, характеризуемые вопросами идентичности (т. е. конфликты с участием этнических, религиозных, расовых и языковых интересов), менее подвержены компромиссам, чем гражданские конфликты, сосредоточенные на политико-экономических вопросах; существует меньшая вероятность их мирного, стабильного урегулирования из-за большей интенсивности «проблем безопасности, связанных с войнами идентичности» [2, с. 323], по сравнению с политико-экономическими конфликтами.
Во-вторых, неприемлемости для движения «Талибан» западной модели демократического устройства, предполагающей секуляризацию и разделение государственной светской власти на три ветви (а именно таким сегодня является исламский, но, по сути, светский Афганистан). Современные исламские государства, совмещающие западную, светскую идею разделения властей, – это форма государственного устройства, не отвечающая идеологическим воззрениям«Талибана». Основой политико-идеологической платформы «революционного» движения «Талибан», как отмечает Джиллз Дорронсоро (Gilles Dorronsoro), является восстановление Исламского эмирата Афганистан [3] наряду с осуществлением джихада с целью изгнания «иностранных оккупантов» с афганской земли. Для талибов создание «подлинного исламского государства», «справедливого исламского строя», «чистого» и «стопроцентно исламского государства» («суча ислами давлат»), построенного на принципах шариата, это вопрос групповой идентичности, цементирующей идеологию движения «Талибан».
По мнению известного афганиста Р. Р. Сикоева, основой талибской идеологии являются положения о неразделимости религиозной и политической власти и ключевой роли духовенства в управлении государством [4, с. 189]. Для «Талибана» время правления «праведных халифов» – это идеальная форма исламского государства, когда вся полнота религиозной, политической и военной власти сосредоточена в руках амира уʼл-муминина («повелителя правоверных»), выступающего верховным вождем всех мусульман, присягнувших ему на верность, и несущего полную ответственность за руководство мусульманской общиной. Подданные должны повиноваться ему в силу его легитимного статуса (Коран, 4: 59). Для движения «Талибан» халифат (эмират) привлекателен как «форма закрепления их единоличной власти» [4, с. 189], при которой улемы (правоведы-богословы) выступают хранителями шариата, «божественного закона», соединения имамата (духовной власти) и эмирата (светской власти). Важной составной частью исламского управления, на котором строится исламское государство, является принцип аш-шура (совет) (Коран, 42: 38), в соответствии с которым решения по вопросам важного государственного значения принимаются халифом или главой исламского государства на основе консультаций с богословами, имеющими «фундаментальные религиозные познания», и рядовыми верующими [5;6].
Согласно проекту «Хартии исламского эмирата Афганистан» [7], эмир обладает «полными полномочиями» по выбору или удалению любого члена Исламского эмирата, его решения являются окончательными и никто не может их отменить. Принятие законов производится эмиром (или его заместителем) после согласования законопроектов с советом улемов и советом лидеров. Совет улемов осуществляет подготовку всех законов и указов Исламского эмирата в рамках исламского шариата. По «всем политическим вопросам» Исламского эмирата требуется одобрение совета руководства или совета улемов. Исполнительные лидеры назначаются посредством принципа ахл ал-халл ва'л-'акд (Ahl al-Hall wa'l-Aqd) – «людей, которые компетентны развязывать и связывать», избранных из числа авторитетных правоведов-богословов, в обязанности которых входило выдвижение наиболее квалифицированных лиц для назначения на должность халифа от имени мусульманской уммы. Что касается создания aш-шуры как представительного органа исламской общины, то талибское руководство склоняется к тому, что это не будет законодательным органом (парламентом) в традиционном понимании, а скорее консультативно-совещательным, действующим в пределах норм и предписаний шариата [8, с. 61].
Для «Талибана» 20 лет нахождения США на территории Афганистана – время «джахилийи (эпоха язычества доисламской Аравии) – период безверия и падения нравов, обусловленное вторжением в Афганистан «иностранных оккупантов», развративших, по мнению талибов, местное афганское население. Оно сопровождается нищетой афганского народа, небывалой коррупцией и обогащением местной элиты, имеющей беспрепятственный доступ к ресурсам иностранных доноров. В свете этого реисламизация в Афганистане будет проводиться «Талибаном» сверху, путем распространения шариата во всех сферах жизнедеятельности общества, а также концентрации религиозно-политической власти в руках мулл (улемов), выступающих в качестве охранников-защитников уммы от бида («нововведений»), привнесенных в Афганистан западным миром. Подтверждением тому является заявление талибов о необходимости очищения страны «от иностранных сил и их идеологий, а также от любых следов западных правовых систем». Реисламизация Афганистана будет проводиться «Талибаном» твердо и последовательно.
Как отмечают Шрёдер (Schröder) и Шмидт (Schmidt), «наиболее важным законом легитимизации войны является ее историчность» [9]. Для движения «Талибан» нет веских причин для отказа от существовавшей, с точки зрения талибов, успешной модели «подлинного исламского государства» – Исламского эмирата Афганистан, существовавшего с 1996 по 2001 гг., до ввода на его территорию войск США и антитеррористической коалиции. Все ведущие министерства, главные управления и ведомства, банки, судебные и правоохранительные органы в то время возглавлялись духовными лицами – муллами [8, с. 65].
Безусловно, соседним странам невыгодно иметь близ своих рубежей военно-теократическое исламское государство, с угрозой проникновения на их территорию его религиозной идеологии. Но Исламский эмират Афганистан – эта та политическая реальность, с которой рано или поздно придется столкнуться ключевым игрокам в регионе, не поддерживающим его создание, и мировому сообществу в случае, если «Талибан» откажется от участия в мирных переговорах по будущему политическому устройству Афганистана и осуществит военный захват власти в Кабуле и на оставшихся неподконтрольными ему территориях. Исходя из религиозно-политической доктрины талибов, идеологический компромисс движения «Талибан» с афганским правительством в вопросах будущего государственного устройства Афганистана, даже в обмен на финансовую помощь США и их союзников для восстановления послевоенного Афганистана, вряд ли возможен. Восстановлению Исламского эмирата не смогут препятствовать ни международное противодействие, ни международная изоляция талибов, ни международные санкции. Идея восстановления Исламского эмирата Афганистан – религиозно-политическая идея, ради которой рядовые члены «Талибана» готовы воевать и умирать, отказ от нее чреват падением морального духа и потерей последователей и сторонников движения.
Что касается внутриафганских переговоров, то любые уступки талибов будут носить, скорее всего, тактический характер. Для администрации Байдена в свете происходящей внутриполитической критики в обществе остается мало пространства для маневрирования. Согласно докладу, подготовленному российским ИМЭМО РАН, американским Wilson Centre и индийским ORF (апрель 2021 г.), для урегулирования последствий вывода войск США из Афганистана (одной из целей которого (вывода войск) является перенацелить американский электорат на другую тему) сторонам вооруженного конфликта требуется воздержаться от военных действий хотя бы на один год, для того чтобы «афганская тема была полностью закрыта». Подобная ситуация возникла при выходе США из Вьетнама при Ричарде Никсоне, который, согласно ORF, сумел использовать ее в свою пользу.
В заключение заметим, что у сторон внутриафганских переговоров разный взгляд на демократию: у талибов это «исламская демократия», у афганского правительства – исламско-светское, демократическое общество. А какой же у оставшейся части афганского народа? Этот непростой выбор ему придется сделать в ближайшей перспективе.
* «Движение Талибан» – террористическая организация, запрещенная в Кыргызской Республике и Российской Федерации.
Литература:
1. Motwani Nishank. An interim government would bring ruin to Afghanistan // The Lowy Institute, The Interpreter // URL: https://www.lowyinstitute.org/the-interpreter/interim-government-would-bring-ruin-afghanistan
2. Hartzell C., Hoddie M. Institutionalizing Peace: Power Sharing and Post-Civil War Conflict Management // American Journal of Political Science. – 2003. – № 47(2). – P. 318-332. DOI:10.2307/3186141
3. Dorronsoro Gilles. The Taliban’s Winning Strategy in Afghanistan // Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace, 2009 // URL: https://carnegieendowment.org/files/taliban_winning_strategy.pdf
4. Сикоев P. Р. Талибы строят исламский эмират (Теократия в Афганистане: утопия или реальность? // Ислам и политика (взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). – М.: Ин-т востоковедения РАН, Крафт+, 2001.– С. 188-203.
5. Аляутдинов Ш. Шура // Глоссарий // URL: https://umma.ru/termini/shura
6. Walker Adam Hani. Shura: Mutual Consultation // URL: https://www.alislam.org/library/articles/Shura.pdf
7. Талибы намерены вернуть в Афганистан в шариатское управление –источник (14.04.2020) // URL: https://irtag.info/ru/news/taliby-namereny-vernut-v-afganistana-v-shariatskoe-upravlenie-istochnik-
8. Белокреницкий В. Я., Сикоев Р. Р. Движение Талибан и перспективы Афганистана и Пакистана. – М.: Ин-т востоковедения РАН, 2014.
9. Niels Terpstra. Rebel governance, rebel legitimacy, and external intervention: assessing three phases of Taliban rule in Afghanistan // Small Wars & Insurgencies. – 2020. – № 31:6. – P. 1143–117. DOI: 10.1080/09592318.2020.1757916
Фото: Мулла Омар. Wikipedia